«Ты у меня такой понимающий, не то что твой отец» — говорит мать пятилетнему сыну, и в этой фразе уже заложена целая трагедия. Ребенок еще не умеет завязывать шнурки как следует, а уже становится доверенным лицом взрослого человека.
Такие дети сидят за взрослым столом во время семейных ужинов и кивают, когда мама жалуется на соседей. Они умеют варить суп в шесть лет и укладывать младших братьев спать. Их хвалят за зрелость и ответственность, а они светятся от гордости, ведь наконец-то кто-то заметил, какие они полезные.
Это называется родительфикацией, но суть проще: взрослый перекладывает на ребенка то, с чем должен справляться сам. Не только бытовые дела (это еще полбеды). Хуже, когда ребенок становится эмоциональным мусорным баком для родительских переживаний.
«Мама плачет каждый вечер, а папа опять не пришел домой» — и вот семилетка уже знает про кредиты, измены и семейные тайны. Он становится исповедником, утешителем, а иногда и заменой отсутствующего партнера.
Шандор Ференци еще в тридцатых годах прошлого века писал жестко: «Мать, изливающая ребенку душу, растит себе сиделку на всю оставшуюся жизнь». И он оказался прав, но не все это понимают.
Родительфицированный ребенок живет в перевернутом мире. Он чувствует себя важным. Конечно, ведь мама доверяет ему «взрослые» секреты! Но одновременно он тонет в тревоге. А что, если он не справится с родительскими эмоциями? А что, если скажет что-то не то?
Такие дети безошибочно считывают настроение взрослых, знают, когда лучше не попадаться папе на глаза, и могут одним взглядом понять, что сегодня маме плохо. При этом свои собственные потребности они чувствуют плохо. Им некогда быть детьми. Пока сверстники играют в песочнице, они решают взрослые проблемы. Пока другие капризничают и требуют внимания, они учатся быть удобными и полезными.
Собственные желания кажутся неважными на фоне родительских драм. «Хочу мороженое» звучит глупо, когда мама рассказывает про проблемы на работе. «Хочу, чтобы меня пожалели» — вообще эгоизм, ведь у мамы столько забот.
И вот ребенок усваивает главный урок: любовь нужно заслужить. Не просто существованием, ведь это слишком просто. Любовь получают те, кто полезен, кто решает проблемы, кто не создает лишних хлопот. Формируется извращенная формула близости: если ты мне нужен для решения моих проблем, значит, я тебя люблю. Если я тебе нужен как эмоциональный костыль, значит, ты меня любишь.
А собственные потребности? Они никуда не исчезают, просто уходят в подполье. Там, в глубинах психики, они превращаются в хроническую тревогу, депрессию или то самое ощущение пустоты, которое будет преследовать человека всю жизнь.
Ребенок привыкает настраиваться на чужие эмоции. Чужие страхи, желания, ожидания становятся важнее собственных. А свое «я» остается размытым, неопределенным. Ведь времени на его формирование просто не было.
Что же происходит, когда такой ребенок вырастает? Правильно, он продолжает играть в те же игры, только теперь с романтическими партнерами.
Как магнит притягивает металл, так бывшие «маленькие психотерапевты» притягивают людей, которым нужна эмоциональная поддержка. Депрессивных, зависимых, инфантильных, любых, кому нужен костыль. И снова они становятся теми, кто спасает, утешает, решает чужие проблемы. А потом искренне удивляются: «Почему я всегда попадаю не на тех?» или «Почему в отношениях я чувствую себя донором?» Потому что вы играете по правилам, которые выучили в детстве. Потому что ваше бессознательное до сих пор уверено: чтобы быть любимым, нужно быть полезным.
Самое болезненное в этой истории — скрытая ярость. Ребенок не может злиться на родителя, который «так страдает» и «так нуждается в поддержке». Ведь это жестоко бросить человека в беде.
Но злость никуда не девается. Она прячется под слоем вины и проявляется странными способами:
- Периодические вспышки раздражения «на ровном месте»
- Паническая боязнь стать «эгоистом»
- Внутреннее сопротивление любым просьбам о помощи
- Ощущение ловушки в близких отношениях
Человек мечется между желанием заботиться и желанием сбежать. Хочет близости и одновременно боится раствориться в другом. Стремится к самостоятельности и тут же чувствует вину за «предательство».
Родительфикация лечится непросто, потому что сначала нужно признать: то, что казалось «особенными отношениями» с родителем, на самом деле было нарушением границ. А это больно. Очень больно потерять иллюзию о том, что ты был особенным, избранным, доверенным лицом. Больно признать, что тебя использовали, пусть и неосознанно.
Первый этап терапии — это детоксикация от чужих эмоций. Научиться различать: где я, а где другой человек? Что мои чувства, а что проекции? За что я реально отвечаю, а что лежит в зоне ответственности других людей?
Второй этап — оплакать украденное детство. Прогоревать то, что не было: беззаботность, право на капризы, возможность быть слабым и получать утешение.
Третий этап — научиться принимать заботу. Для бывших маленьких психотерапевтов это самое сложное. Они привыкли давать, но не брать. Привыкли быть нужными, но не привыкли нуждаться.
Статья написана Лия Куликова
Если у Вас проблема — она не уйдет сама собой.
Помочь преодолеть кризис могут психологи БрейнБилд
Мы на связи 24 часа
